Неброская афиша возле заводского Дворца культуры и спорта привлекла мое внимание контрастностью в надписи: «Старинный инструмент. Современный драйв». Впрочем, сейчас дивиться такому формальному диссонансу не приходится. Сейчас мастерски играют шлягеры из арсенала современного поп- и рок-репертуара даже на арфах, флейтах, бандурах и балалайках. Поэтому обещание концерта, объединяющего в себе клавесин и мандолину, меня нисколько не озадачило. Хотя «вживую», признаться честно, этих инструментов мне слышать ещё не доводилось. И это интриговало.

В день концерта я стал свидетелем многих удивительных вещей. Трио артистов, которые нанесли к нам визит, не просто уникально. Для Украины оно вообще диковинка – подобных ансамблей у нас нет. Мастер игры на клавесине Андрей Прахт – петербуржец, заканчивает в городе на Неве аспирантуру в Университете культуры. Ведущая концерта, также играющая на клавесине, Людмила Глебова – преподаватель музыкального училища в Киеве. А ее коллега из Ялты (учит детей в местной музыкальной школе) Наталья Скрябина так виртуозно играет на мандолине, что уже была удостоена четырех (!) Гран-при, и не где-нибудь, а на родине Ренессанса в Италии, в живописном городке Фивидзано, где проходят традиционные престижные фестивали «Music World», на которых исполняют и музыку эпохи барокко – музыку «разговора и радости». Кстати, мелодии той эпохи часто звучит в мобильных телефонах наших детей, которые и не подозревают, в глубь каких веков уходят эти «рингтоны» своими корнями!

– Клавесин – это пращур фортепиано? – поинтересовался я у Андрея Прахта. – Просветите меня, маэстро…

С мягкой, чуть ироничной улыбкой петербургский виртуоз ответил:

– Ну, во-первых, я не маэстро, просто музыкант. А во-вторых, клавесин и фортепиано, при некой внешней схожести, совершенно разные вещи! И дело не в том, что белые рояльные клавиши у клаесина обычно черные, и наоборот. Просто фортепиано (рояль, пианино) – это, по сути, ударный инструмент, где клавиши передают касания пальцев на молоточки, и те бьют по струнам. А клавесин – струнно-щипковый инструмент, металлические струны которого как бы «защипываются» плектром из пера или кожи. Клавесины не крыловидной, а квадратной формы и размером поменьше назывались ещё спинетами, а в Англии – вёрджинелом. Если уж вы заговорили об аналогах и «пращурах», то «отцом» клавесина было бы справедливо назвать псалтерий (у нас его ещё называли псалтирь, и уже от первоначального значения стали именовать библейскую книгу Ветхого завета, ведь часто псалмы распевали именно в сопровождении псалтерия). Перове упоминание о клавесине появилось в нотариальной книге итальянских феодалов и датировано 1395 годом. Хотя есть и более древние упоминания, уходящие во времена царя Давида, который воспевал свои псалмы Господу. Наиболее популярным этот музыкальный инструмент был в Европе 15-18 веков. Как правило, он исполнял роль солирующего или аккомпанирующего инструмента при оркестре. Масса клавесина – около 100 кг. Но звуков и их комбинаций, конечно, куда больше сотни! Это – если коротко, потому что говорить о клавесине я могу долго… А фортепиано стало распространяться лишь в наполеоновскую эпоху (кстати, от Людмилы Глебовой зрители узнали, что фортепиано во время Французской революции оказалось в опале. Якобинцы сбрасывали их с балконов как символы «буржуазной культуры»).

Высокое искусство, как и «высокая мода», имеет свойство уходить и возвращаться вновь. И вот звучит Бах – абсолютный символ музыкальной составляющей нашей цивилизации, музыка которого принадлежит всей Вселенной и каждому просвещенному землянину. Прахт играет «Сарабанду», основанную на испанском танце урожая и соблазнения, запрещенную поначалу церковью, но после ставшую «высоким» салонным произведением и обязательной частью инструментальных танцевальных сюит. Говорят, когда Мстислав Ростропович играл «Сарабанду», он будто вёл разговор с Богом: когда ее последние ноты возносились вверх, улетали в небеса, зрители забывали о том, на каком свете находятся. Я испытал нечто подобное. И раздавшееся в зале после исполнения этого сложнейшего шедевра «Браво!» и «Брависсимо!» были, поверьте, слабыми оценками гения Баха и мастерства Андрея Прахта. Высочайшая техника владения инструментом очаровывала, вызывала восторг и, я бы даже сказал, вводила в некое трансово-гипнотическое состояние. Это был высший музыкальный пилотаж – иначе не скажешь. Только со временем я «въехал», почему концертная программа называлась «Волшебство»: ладно – клавесин, о нем все сказано. Но какие пассажи на коротком – не более трёх четвертей – грифе мандолины выдавала Наталья Скрябина! 64 ноты сыпались как из рога изобилия и срывались в зал. Когда после концерта в гримёрке я с видом «заправского знатока» сказал ей об этом, она громко рассмеялась: «Это мы 32 играли как 64!» Трудно представить, как же они играют 64!

Главная прелесть подлинной акустической музыки – это чистый, никакими техническим средствами не усиленный и не окрашенный звук. Здесь невозможно собственные огрехи и недостаток техники закамуфлировать микшерскими «примочками» звукорежиссера за пультом, электронными эффектами и прочей аудиомишурой. Тут музыкант предстает таким, каким человек приходит в мир: все его естество – на виду, ничем не спрячешь и не скроешь. Каждая нота, каждый полутон – все максимально открыто и доступно. Потому и овации были такими же правдивыми и искренними. Так что, на мой взгляд, Андрей Прахт явно поскромничал, не приняв обращения «maestro», хотя это делает ему честь как истинному петербургскому интеллигенту.

Ведущая поблагодарила зрителей за тёплый приём, а руководителя НЗФ Владимира Куцина и дирекцию КСК – за помощь в проведении концерта. Журналистское любопытство повело меня за кулисы – узнать про «помощь» подробнее. Так вот: за аренду зала коллектив не заплатил ни копейки! А Василий Головко, директор КСК, ещё и обеспечил гостей рабочими сцены, которые помогли упаковать, вынести и погрузить уникальные инструменты. Такой жест (кстати, не первый за последнее время) вызывает лишь уважение и симпатию к коллективу КСК – что это, как не вклад в благотворительность по отношению к артистам, несущим нам подлинное Волшебство общения с высоким искусством. Они, кстати, отметили «особенность никопольской аудитории и ее хорошую адаптированность и готовность к пониманию классической музыки». Признаться, я подумал: дежурный реверанс Ольги Скрябиной. Ан нет! «Воно все ж таки насправді так!»

В своем предыдущем материале «Звезда без распальцовки» я писал о том, как эта самая «звезда» меня покорила, « накрыла с головой» своей открытостью и простотой в общении с обычными людьми, раздав всем без исключения автографы и подписав открытки. Нынешние визитеры также продемонстрировали акт настоящей открытости и доступности, решительно стерев границы между «богемой» и зрителем. «Маэстро» после завершения концерта сказал со сцены: «Дети, присутствующие в зале, могут подойти к инструменту, посмотреть на него поближе, сфотографироваться рядом… А если кто-то желает – может и сыграть на нем». Детишки гурьбой хлынули на сцену. И здесь состоялся второй акт Волшебства!

Вдруг оказалось, что ребята, окружившие клавесин, в большинстве своём – учащиеся музыкальной школы села Осокоривка (Херсонская область). А поездку на концерт для них организовала их преподаватель Ирина Путина, случайно узнавшая о грядущем событии из наших новостей. Вот истинный пример профессионального подвижничества и учительской мудрости! К сожалению, ребят из наших, городских музыкальных школ я не заметил, хотя в школы были сделаны персональные телефонные звонки, да и билеты были по доступным ценам. Один из руководителей КСК НЗФ Геннадий Мороз – в прошлом зам. декана музыкально-педагогического факультета Харьковского педагогического университета – лишь сокрушенно покачал головой: «Такой мастер, игра «вживую» – грех такое пропустить! Да мы в детстве бежали на подобные концерты! Они и для Никополя – большая редкость».

А вот преподаватель районной детской музыкальной школы Галина Емельянова пришла на концерт со своей воспитанницей Вероникой Захаровой, с которой они намедни вернулись из Одессы, где принимали участие во Всеукраинском конкурсе пианистов и получили третью премию. Вероника без тени смущения села за клавесин и… сыграла Баха! Вот именно такие детишки будут – не сомневаюсь!- с волнением рассказывать уже своим детям, что видели, слышали и прикасались к инструменту, для которого писали Моцарт, Гендель, Бах, Купер, Вивальди, Гайдн.

Анатолий КУЧЕРЕНКО,

для «Проспекта Трубников»

Статья предоставлена лучшей газетой Никополя — "Проспект Трубников". Подписывайтесь на газету в специальном разделе нашего портала - "ПОДПИСКА", а также во всех почтовых отделениях. Свежий номер "Проспекта" Вы сможете приобрести в точках продажи прессы.