Спят курганы тёмные

 В XIX веке в наших степях, как и в Северной Америке, вспыхнула настоящая «золотая лихорадка». В отличие от искателей счастья из Нового света, здешним жителям даже не понадобилось отправляться в далёкие края. Жажда легкой наживы и рассказы о целых горах золота, спрятанных в древних курганах, усиливали их аппетиты. Сообщения об обнаруженных археологом Иваном Забелиным в 1862–1863 годах в кургане Чертомлык сокровищах скифских царей быстро разнеслись по просторам Российской империи. В поисках счастья на Юг устремились искатели кладов изо всех уголков. Среди них были как желавшие славы и известности самодеятельные исследователи, так и закоренелые авантюристы, имевшие богатое уголовное прошлое. Последних в желании любой ценой добраться до скифских сокровищ не останавливали даже рассказы о злобных духах курганов, надежно охранявших сон древних владык. Такие рассказы были издавна распространены в наших краях.

Первая волна

По большому счету, начало «золотой лихорадки» в наших краях произошло ещё в 1763 году, когда по распоряжению генерал-губернатора Новороссийского края
А.П. Мельгунова в 30 верстах от Елизаветграда (ныне Кировоград) был срыт курган Литая Могила. Среди обнаруженных в нем ценностей были золотая диадема, обшивка ножен и рукоятки меча с изображениями реальных и фантастических животных, золотые украшения одежды. Свои находки генерал-губернатор передал в дар императрице Екатерине II. Вскоре эти находки были названы учеными Мольгуновским кладом. Уже в ту пору в селе Кучеровка, которое находилось недалеко от кургана, нашлись желающие «доисследовать» древнее погребение.

Вряд ли малограмотным крестьянам, не имевшим даже элементарного представления об археологии, удалось обнаружить что-либо ценное, но весть о несметных сокровищах курганов быстро облетела всю округу. В то время в наших южных степях их встречалось не меньше, чем шампиньонов после хорошего дождя, однако население этих земель тогда ещё было немногочисленным. Очевидно, первые неудачи заметно охладили пыл искателей легкой наживы, да и в легенды о злобных духах курганов многие ещё верили. Прошло время, и о Мельгуновском кладе стали постепенно забывать. Первая волна «золотой лихорадки»
схлынула. Как оказалось, ненадолго…

Царский тайник

О несметных сокровищах скифов вновь заговорили во второй половине XIX века, когда в ходе раскопок, осуществленных И.Е. Забелиным, в кургане Чертомлык удалось обнаружить массивную золотую гривну (461 г.), золотую чашу (698 г.), золотую обкладку рукояти и горита (футляра для лука и стрел), электровую диадему с золотыми подвесками, ныне ставшую знаменитой во всем мире серебряную с позолотой вазу, и ещё множество уникальных изделий древних мастеров-ювелиров.

Стоит отметить, что рассказы о сказочных богатствах этого кургана ходили на Никопольщине задолго до начала его раскопок. Поговаривали даже, что в нем спрятан клад «какого-то знатного покойника, возможно, самого царя». После завершения раскопок по селу Чертомлыкские Хутора (ныне – село Чкалово) поползли слухи, что курган якобы был раскопан не до конца, а найденные в нем сокровища – лишь малая часто несметных богатств древнего властелина. Из этих рассказов следовало, что основная масса чертомлыкского золота была спрятана не в самом кургане, а в находившихся вокруг него многочисленных тайниках. И посему до сих пор ещё остававшихся в земле. Уверенность в этом заставила взяться за лопаты жителей окрестных сел и городов. Раскопки осуществлялись ночью, под покровом темноты. «Царский тайник» искали в находившихся недалеко от Чертомлыка курганах, коих во всей его округе было немало.

Надо признать, что легенды о не до конца раскопанных курганах рождались в XIX веке вовсе не на пустом месте. Дело в том, что единой и научно обоснованной теории исследования «степных пирамид» в ту пору ещё попросту не существовало. Все курганы раскапывались простой широкой траншеей, ориентированной по линии запад-восток.

При этом насыпь кургана снималась далеко не полностью, хотя необходимость полного исследования была ясна ещё авторам раскопок Александропольского кургана (Луговой Могилы), начатых в 1851 году. А ещё ранее, в начале 40-х годов XIX века, один из исследователей курганов Керченского полуострова А.Б. Ашик писал: «Теория раскопок курганов должна заключаться в том, чтобы снести его с места совершенно». Однако в научных кругах того времени мало прислушивались к подобным рекомендациям, а отправлявшиеся на юг исследователи продолжали вести раскопки привычным способом. Поэтому совсем неудивительно, что вскоре после их отъезда на останках «степных пирамид» появлялись искатели кладов из близлежащих селений, вооруженные кирками и лопатами.

Поскольку на Никопольщине, как и по всему степному Приднепровью, курганы нередко располагались целыми группами, а археологов XIX века в основном интересовали лишь самые высокие из них, волей-неволей вышедшие на «золотой промысел» крестьяне обращали внимание на лежащие в округе захоронения поменьше. В них и искали царские тайники, и, надо сказать, некоторым самодеятельным археологам действительно улыбалась удача. Часто весть о таких находках, обрастая многочисленными выдумками и наспех сочиненными небылицами, облетала всю губернию и даже выходила за её пределы. Жажда кладоискательства охватывала все больше людей, «золотая лихорадка» распространялась со скоростью эпидемии опасной болезни.

Ошибка
деда Живицы

В 1971 г. известному украинскому археологу Борису Мозолевскому во время раскопок кургана Толстая Могила удалось познакомиться с потомками одного из кладоискателей конца XIX–начала XX веков. Дело было так. К Борису Николаевичу подошел охранявший курган дружинник и рассказал, что живущая в селе Чкалово его родственница хочет сообщить ему нечто важное о самом И.Е. Забелине и ещё не найденных сокровищах. После долгих раздумий ученый решил поехать по указанному адресу. Встретившая его 65-летняя местная жительница Нина Галайда рассказала о своем деде, бывшем свидетелем раскопок кургана Чертомлык. В ту пору Лариону Живице было не более двенадцати лет. Подросший он, как и многие его односельчане, по ночам занимался кладоискательством. Многочисленные неудачи не остановили его. Однажды Ларион Живица вместе с приятелем добрался до небольшого кургана в окрестностях Чертомлыка, где они наткнулись на огромную каменную плиту. Все попытки узнать о том, что под ней находится, оказались безрезультатными – камень был словно заколдованный.

Тогда дед Живица и пришел к выводу, что там находился заветный тайник, а перед смертью указал внучке его место. Из рассказа Нины Галайды Борис Николаевич понял, что в поисках тайника горе-искатели наткнулись на погребение в каменном ящике эпохи бронзы, где не то что килограммы золота, но даже железного гвоздя не могло быть и в помине. Чтобы развеять все сомнения, они отправились к указанному Ларионом Живицей месту. Там прямо на глазах жительницы села Чкалово Борис Николаевич извлек из земли обломок горшка эпохи бронзы. Так и рождались многочисленные легенды о царских тайниках.

Однако история деда Живицы на этом не закончилась. Она получила неожиданное подтверждение в 1979 году, когда Борис Мозолевский приступил к раскопкам погребения знатной скифянки, датированного V веком до н.э. Там ему, похоже, удалось найти следы неугомонного кладоискателя. Известный археолог рассказал об этом в своих воспоминаниях: «Несмотря не двойное ограбление, в могиле рядом с другим вещами было найдено более
тысячи золотых украшений. Во второй раз грабители побывали в кургане совсем недавно: в их лазе была выявлена полуистлевшая палка и обгоревший кочан кукурузы. Уж не дед ли Живица их там оставил? Кстати, судя по всему, до золота он не добрался. Дальнейшие исследования, возможно, откроют его следы в других курганах».

Пробуждение
духов курганов

К концу XIX века нелегальное кладоискательство в южных губерниях стало превращаться чуть ли не в привычный народный промысел. В местах наибольшей концентрации курганов и недавно проведенных раскопок, как хорошо видно на примере тех же Чертомлыкских Хуторов, в него были вовлечены целые сёла. В степные просторы устремлялось все больше самодеятельных археологов и авантюристов, «золотая лихорадка» была в самом разгаре. Когда деятели науки попробовали оценить её последствия, то поневоле схватились за головы. Вот что, например, писал в те годы директор Керченского музея А.Е. Люценко: «Из сотни раскопанных курганов
едва ли найдется с десять разрытых порядочно; производили раскопки без всякой системы, беспрестанно переходя с одного места на другое.

В описаниях раскопок редко определяли с точностью положение разрытых курганов и даже самих местностей, так что, обозревая их теперь на пространстве более 100 квадратных вёрст, невозможно судить, когда и кем они были раскопаны, что найдено было в них замечательного, и все ли они расследовали, как должно». И это касалось только курганов, раскопанных более-менее квалифицированными исследователями, причем на одном только Керченском полуострове. Что уж тогда говорить о курганах, которые малограмотные крестьяне раскапывали по ночам по всему степному югу Российской империи? Руководство Екатеринославской и других губерний не знало, что делать с нелегальным кладоискательством, которое день ото дня приобретало всё более широкий размах. К тому же, никаких законов, направленных на защиту древних исторических памятников, не существовало. Жалобы прогрессивных писателей, деятелей науки и местных чиновников дошли до самого Санкт-Петербурга.

Для их рассмотрения там была даже создана специальная комиссия. Наконец, в 1889 году по распоряжению царя Александра III за Археологической комиссией, созданной в 1859 году, было закреплено исключительное право на выдачу разрешений для произведения раскопок. Таким образом нелегальное кладоискательство было поставлено вне закона. Существенно улучшилась и организация раскопок, проводившихся под эгидой Археологической комиссии. Сельские старосты и представители органов административного управления в местах, где наблюдалось наиболее интенсивное кладоискательство, получили четкие указания выявлять и брать на заметку всех лиц, склонных к тайному ночному промыслу, будь они местными жителями или приезжими. Обо всех нелегальных исследованиях надлежало сообщать в полицию.

Последней были даны соответствующие распоряжения, однако Екатеринославский обер-полицмейстер фактически расписался в невозможности силовых структур справиться с данной проблемой, записав в своем рапорте от 7 июня 1891 года следующее: «Мы же не можем поставить возле каждого кургана по полицейскому. Да и как действовать надлежит, если только в одном здешнем уезде поисками тайников и прочих кладов регулярно занимается не одна сотня человек? Выследить в степи и переловить всех их мы, боюсь, в ближайшее время не сумеем…»

Сергей ТОРОП.

Жертвы "Золотой лихорадки". Часть 2

Статья предоставлена лучшей газетой Никополя — "Проспект Трубников". Подписывайтесь на газету в почтовых отделениях, а также приобретайте по  вторникам и четвергам во всех местах продажи прессы.