НТМ - Новини Твого Мiста

Помню, когда еще был подростком, проснулся среди ночи от чьих-то рыда­ний. Выла зимняя ночь. Пла­чущая мать склонилась над газетами. Я не мог понять, почему она плачет, начал ее успокаивать. Она сказала: «Спи, сынок...» и продолжа­ла плакать.

Как-то новогодним утром 1 января 1957 года я увидел на столе две свежих «Правды» с рассказом Михаила Шолохова «Судьба человека» — о мытарствах Андрея Со­колова. Моя мать, как и мно­гие тысячи солдатских вдов, ждала мужа с войны. Все ей казалось, что он жив. После этого я иногда заду­мывался: а был ли такой Со­колов в жизни? Ведь, как известно, Шолохов лепил свои образы из реальных людей…

Собирая данные для очерка о нашем героическом земляке Иване Бабаке, я столкнулся с мате­риалами, свидетельствующи­ми, что такой человек дейст­вительно существовал, но фамилия у него была другая.

Летчик -истребитель Григорий Дольников начал сра­жаться на фронте, когда ос­вобождали Донбасс. Там, на самом южном крыле советско-германского фронта, ве­сной 1943-го оказалась отрезанной большая часть фашистских армий группы «А». Лишь немногим ее сое­динениям удалось выскольз­нуть с Кавказа, остальные откатились к низовьям Куба­ни. Гитлер, пытаясь удер­жать Таманский полуостров, бросил им для поддержки крупные силы авиации. Советское командование решило перехватить господ­ство в воздухе. Разгорелось ожесточен­ное воздушное сражение, похожее на небесное отражение Преисподней.

В августе 1943 г. полк, в котором служил Дольников, пережил самые напряженные времена – 897 вылетов за один месяц! Сам Дольников сел в самолет лишь недавно, в июле, и все время удивлялся, как его ведущему – асу Дмитрию Глинке – удается и врага сбивать, и без пробоин на базу возвращаться. Тем не менее, Григорий за 55 вылетов сбил 3 самолета противника.

До мелочей будет потом помнить До­льников солнечный сентябрь­ский день сорок третьего, воздушный бой над рекой Молочной, оказавшийся роковым.

ПЛЕН

30 сентября 1943 года Дольников отправился в свой 56-й (третий за день) боевой вылет в составе шестёрки истребителей «Аэрокобра» для прикрытия Днепровской воздушно-десантной операции. Возле линии фронта в районе реки Молочной наши лётчики вступили в неравный бой с 68 вражескими самолётами. В ходе боя Дольников, по некоторым данным, сбил один из «юнкерсов», но добить не смог – кончились боеприпасы. Был ранен в ногу. Второй фашистский «юнкерс» уничтожил тараном. От удара его истребитель потерял управление и загорелся, штопором пойдя вниз. Дольникову удалось перевалиться за борт, дернуть кольцо. Полный штиль, пара­шют накрывает Григория. Он не знает, что внизу – зенитная батарея врага. Ноет раненая нога. Слышна чужая речь. И в голове про­носится страшное слово - плен...

Избитого, раненого, при­волокли Дольникова в небо­льшую землянку, бросили на пол возле стола, за которым сидел дородный, уже немо­лодой офицер. Вызвали вра­ча, Пришел какой-то человек с санитарной сумкой, на чис­тейшем русском языке произнес:

—   А,   сталинский   сокол! Как же тебя, соотечественни­ка, разделали? Я — бывший военный врач и мой долг по­мочь тебе.

Доставая бинты, тот про­должал ворчать:

—   Всех вас перебьют. Так и надо. Продали Россию жи­дам да большевикам...

Григорий понял: предатель. Не выдержал и в ярости здоровой левой но­гой пнул его. Тот кинулся на Григория, но немецкий офи­цер остановил его и указал на дверь. И вдруг все нахо­дившиеся в землянке немцы разом заржали, другого сло­ва подобрать нельзя: ничего себе, мол, встретились сооте­чественники...

В тот же день выпало вы­держать проведенный геста­повцами «эксперимент». Здесь мы обратимся к известному фильму «Судьба человека», снятый по мотивам шолоховского рассказа.

КАК ЭТО БЫЛО В ФИЛЬМЕ

В комнату с сидящими за столами немцами вводят Андрея Соколова. Навстречу ему поднимается комендант лагеря для военнопленных (лагерфюрер) Мюллер, говорящий, по задумке режиссера С. Бондарчука, по-русски.

- Что ж, русс Иван, четыре кубометра выработки – это много?

- Так точно, герр лагерфюрер, много…

- Одного тебе на могилу хватит?

- Так точно, герр лагерфюрер, вполне хватит. Даже останется…

- Я окажу тебе великую честь. Сейчас я лично расстреляю тебя за эти же слова…. Здесь неудобно. Пойдем во двор!

- Воля ваша…

- Перед смертью выпей, русс Иван (наполняет внушительный, не менее 250 мл, стакан). За победу германского оружия! (все немцы встают, Соколов ставит налитый стакан на стол).

- Благодарствую за угощение, но я непьющий.

- Не хочешь пить за нашу победу… (берёт бутерброд). Тогда выпей за свою погибель!

- За свою погибель и избавление от мук я выпью (пьет до дна, держа бутерброд в левой руке. После ставит стакан, а на него кладет нетронутую закуску). – Я готов, герр комендант! Пойдёмте, распишете!

- Да ты хоть закуси перед смертью!

- Я после первого стакана не закусываю!

(Соколову наливают второй стакан и подают тот же бутерброд. Соколов пьет. НА лицах немцев – изумление, соседствующее с восхищением. Соколов крякнул, занюхал тыльной стороной ладони и вновь прикрыл пустой стакан закуской).

- Закусывай, - говорит эсэсовец. – Закусывай, не стесняйся.

- Извините, герр комендант, - виновато говорит пленный, - но я и после второго стакана не привык закусывать…

(Немцы - по задумке режиссера понимающие по-русски -   одобрительно аплодируют и гогочут. Комендант с оживленной улыбкой хватает штоф и наполняет стакан до краев в третий раз. Соколов берет стакан, бутерброд. Он уже слегка покачивается. Не отрываясь пьёт, утирает рот рукой. Отламывает от края бутерброда крохотный кусочек хлеба и отправляет в рот, остаток кладет на стакан).

- Тихо! – обрывает комендант гогот. – Вот что, Соколов! Ты – настоящий русский солдат. Ты – храбрый солдат. Я тоже солдат и уважаю достойных противников. Стрелять я в тебя не буду. К тому же сегодня наши доблестные войска вышли к Волге и полностью овладели Сталинградом. (…) А потому я дарю тебе жизнь. Ступай в свой блок. Это (протягивает буханку хлеба и кусок сала) – тебе за смелость.

Голос за кадром: «И на этот раз смерть мимо прошла, только холодком от неё потянуло» (Соколов, качаясь идёт по зоне в кругах света от фонарей. Заходит с едой в барак: «Всем – поровну!»)

КАК БЫЛО НА ДЕЛЕ?

Этот эпизод и «списан» с Дольникова. Дольников пил, один за другим, три стакзна водки подряд (только не за свою погибель и избавление от мук, как в рассказе, а «за победу!», не случайно, коне­чно, обронил фразу: «Пил за нашу победу, веря в нее и желая ее больше жизни». А тем временем стояла осень, похожая на лето; за окном, распахнутым настежь, бабы громко вопили и немец в из­бе оборачивался периодичес­ки и давал автоматную очередь, но плач не стихал.

Когда Дольников выпил до дна третий стакан, а немцы, едва ли не растерянные, совали ему еду: «На! Перед смертью кушают!», он кричал им: «Мы и перед смертью не закусы­ваем!» Тут дверь избы нео­жиданно распахнулась и во­шла старушка: «Сьешь, сы­нок», -- протянула она Дольникову блюдце с помидорами и солеными огурцами; немец ударил жен­щину сапогом в грудь; Доль­ников, себя не помня от бе­шенства, набросился на фашиста, но тут фрицы разом навали­лись на Дольникова , и он на­долго потерял сознание. Тут уже нет портретного сходства Дольникова с шолоховским Соколовым. С этого момента у Соколова-Дольникова (как, впрочем, и до этого) своя, (и только своя!) жизнь, своя су­дьба человека.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Трижды Дольников пытался совершить побег. Четвёртая попытка оказалась удачной. Воевал в партизанском отряде "Родина". После освобождения города Николаева, где бородатый, заросший, в ватнике и кирзачах (настоящий «лесной брат»!) увидел на расклеенных газетах боевых друзей (портрет Ивана Бабака даже расцеловал), в апреле 1944 г. вернулся в свой полк. Благодаря встрече с командиром дивизии Ибрагимом Дзусовым и его помощи стал снова лётчиком-истребителем. Тот спас его от «проверки в тылу»: «Проверяйте на месте. На его коже и костях много сказано!». В первые же 3 дня сбил 4 самолёта противника. Летал на свободную охоту, на штурмовку, прикрытие наземных войск и блокирование вражеских аэродромов. Во время Ясско-Кишинёвской операции сбил ещё 5 самолётов противника. Позже стал командиром звена, затем - помкомполка по воздушно-стрелковой службе.

В начале 1945 г. Ивана Бабака назначили комполка, и его самолет с надписью «От школьников Мариуполя», принял Дольников. 16 марта самолет Бабака был подбит зенитками, обгоревший летчик попал в плен. Был сбит и командир звена, Герой Советского Союза Петр Гучек. В память о боевых друзьях Дольников сделал на самолете надписи: справа на месте богини Победы — «За Петю Гучка», слева — «За Ваню Бабака». На этой машине, в мае 1945 года, Григорий Дольников провел последний бой в мае 45-го над Прагой, сбив «фокке-вульф 190». за годы войны на его счету: 160 вылетов, 42 воздушных боя, 16 сбитых самолетов.

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

В декабре 45-го Дольникова вызывают в Москву: послали служить на Дальний Восток. Пять лет — с сорок пятого по пятидесятый — каждый месяц его вызывали, давали бумагу, ручку и говорили: пиши о плене, как, что и почему. Он написал за эти пять лет, наверное, километ­ры бумаги.

В феврале 1947 года, ког­да был в командировке в Москве, он встретился с дру­зьями в Марьиной Роще. За встречу спирта выпили, и не­осторожно в узком кругу рас­сказал о плене. «Неосторож­но» - потому что в ту пору любой, меченный пленом, предпочитал об этом молчать. Один из молодых людей в компании был представлен Дольникову как литератор Шахмагонов. Он, значит, писателю под рюмашку и выложил эпизод: «После первой не закусываю».

Через некоторое время ли­тератор позвонил Дольникову и попросил встречи - поподробнее поговорить о плене. Дольников отказал. А тот в ответ: не будет ли Григорий возражать, если он рас­скажет услышанное одному очень известному писателю? Тут уже лётчик махнул рукой: валяй…

Далеко не все совпадало в образе с его прототипом. Шолоховский Соколов — плотник и шофер. Дольни­ков — слесарь и военный летчик. Шо­лоховский Соколов попадает в плен в 42 года. Дольникову в ту пору — 21. Шолоховский Соколов, коне­чно, собирательный образ, но, когда в 1957 г. была опубликована «Судьба человека», все, бли­зко знавшие Дольникова, стали допытываться, почему скрыл, что дружит с Шолохо­вым.

А тот с писателем никогда и не встречался. Но все время не мог понять, откуда тот знает? А тут познакомился с молодым майором. Знакомая фамилия — Шахмагонов.

Григорий спрашивает: «У те­бя отец случайно не писа­тель?» Тот отвечает: «Писа­тель, секретарём у Шолохо­ва». Тут-то до Дольникова дошло, что к чему: литератор таки рас­сказал о его истории с пленом и манере не закусывать Ми­хаилу Александровичу.

Позже Дольников вспоми­нал:

— Знали все близкие, как я говорил, выпивая: «Я — русский, закуски не надо. Я и сейчас не знаю, почему, ко­гда пью, обычно не закусы­ваю. Хотя и тогда алкоголи­ком не был, и сейчас не стал».

ДЕЛО ЗАКРЫЛИ ЛИШЬ В 53-М

Допросы прекратились до­вольно неожиданным обра­зом. Однажды в 1950 г. году они перегоняли самоле­ты и остановились в Хабаро­вске для заправки. Там он встретил однополчанина. Разговори­лись. «А ты чего в академию не поступаешь? Пошли, тут рядом комиссия по приему работает!».

Председатель комиссии, услышав фамилию Дольникова, сделал большие глаза: «А вы почему не являетесь? Мы в ответ на ваши запросы уже три года вам вызовы шлём!» Рассказал ему Дольников про плен. Но смелый был му­жик тот председатель комис­сия. Сказал: «Будем брать!».

Ровно через два месяца после смерти Сталина пришел в академию полковник, вызвал Дольникова и показал два увесистых тома – его «дело о плене». Полковник тут же сжег все и сказал: больше никто никогда вас этим не попрекнёт. «Вы еще станете большим командиром и будете всеми нами командовать», — пошу­тил, как мог, комитетчик. Из­винился и ушел.

Григорий Устинович Доль­ников стал большим коман­диром. Воевал в Эфиопии и Египте. В тридцать девять лет стал генералом. В 1978 г. получил зва­ние Героя Советского Союза. Летал 40 лет! И все - летчи­ком - истребителем (Навер­ное, больше, чем он, налетал только маршал Савицкий). Освоил 40 типов самолетов. Всю жизнь любил одну женщину, с которой познакомился в 1944 году на фронте. Был замглавкома ВВС по вузам, депутатом ВС Литвы и Грузии. Кандидат исторических наук. Умер 23 марта 1996 года. Похоронен в г. Монино (Подмосковье). 

Владимир РЕЗНИК,
юрист, историк

Статья предоставлена лучшей газетой Никополя — "Проспект Трубников". Подписывайтесь на газету в специальном разделе нашего портала - "ПОДПИСКА", а также во всех почтовых отделениях. Свежий номер "Проспекта" Вы сможете приобрести в точках продажи прессы.