Таможня
дает добро!
В 1774 году соотношение сил в регионе резко изменилось. Турция все же объявила войну Российской империи. Поводом к ней послужил пограничный инцидент в 1768 году у города Балта, когда небольшой казацкий отряд нарушил границу. В результате этой войны по престижу Османской Порты был нанесен серьёзный удар. Она уступила Российской империи земли между Днепром и Бугом, крепости Кинбурн, Керчь, Еникале, Азов, а также признала независимость Крыма.
Ослабленное внутренними противоречиями Крымское ханство (в середине XVIII века насчитывалось около 200 претендентов на престол в Бахчисарае) больше не представляло прежней угрозы. Вскоре не без помощи войск Суворова престол занял сторонник европейских порядков Шахин-Гирей. Притихла Польша, Австрия стала искать союза с Россией и даже предложила план совместного похода на Стамбул. Франция продолжала плести интриги и одновременно также пыталась пойти на сближение со страной-победительницей. Как сообщал посол И. С. Барятинский: «Невероятно, до какой степени простирается в Париже зависть к нашим успехам». Но главным успехом той военной кампании стало то, что отныне купеческие корабли могли свободно плавать по Черному морю и выходить через проливы в Средиземное, пользоваться привилегиями, аналогичными тем, которые имели английские и французские купцы. Интенсивно налаживались новые торговые связи, строились гавани и порты. Все эти перемены не могли не затронуть Никитин Перевоз, лежавший на перекрёстке важнейших торговых путей.
В начале 1776 года Сенат издал указ о создании новых таможенных пунктов на южных берегах. Среди них была и Никитинская таможня, которой отводилось очень важное значение. Она, наряду с Таганрогской и Миргородской, стала одной из главных приграничных таможен. Соответствующим распоряжением Никитинской таможне были подчинены таможни, находившиеся в Кинбурне, Александровской крепости, Богородицком деташементе, целая сеть пунктов досмотра на Черном и Азовском морях. Из документов следует, что таможню разместили «при Никитине через Днепр перевозе в самом того имени селении», т. е. непосредственно на перевозе в селении Никитино. Согласно указу, с 5 февраля 1776 года она стала официально называться «пограничною Никитинскою таможнею», а обслуживать её должен был штат из 75 человек.
Численность персонала и расходы на содержание учреждения утвердили 21 мая 1776 года. На выплату жалований таможенникам, канцелярские и прочие расходы выделялось 5794 рубля в год. Помимо служащих таможни (17 человек), её штат включал и служащих конной таможенной охраны (58 человек). Работой учреждения руководил директор, жалованье которого составляло 500 рублей в год. Копиисту полагалось жалованье в размере 60 рублей в год, цирюльнику – 30 рублей, «сторожам» (объездчикам) – по 18 рублей в год.
Директора таможни назначал сам Григорий Потемкин, которому была подчинена вся таможенная служба в Новороссийской и Азовской губерниях. Всех остальных служащих совместно с обер-директором назначал губернатор, причем среди них не должны были находиться «люди, в лихоимстве и прочих неблаговидных пороках отмеченные». В обязанности обер-директора входило осуществление контроля над соблюдением закона на границах империи. По всей видимости, служащих для работы на таможне отбирали очень тщательно и ответственно.
Этим, думаю, можно объяснить тот факт, что к концу 1776 года её штат оказался укомплектованным лишь на 80%. В 1777 году, судя по сохранившимся документам, на Никитинской таможне несли службу 14 человек, вместо предусмотренных ранее 17-ти. Приведу их фамилии и занимаемые должности:
Свербеев Николай (директор), Камбурлей Иван (цолнер), Переплётчиков Иван (контролер), Грек Лука (пакгаузный инспектор), Попов Михаил (вагштемпельмейстер), Обухов Григорий (экер), Наумов Федор (канцелярист), Высоцкий Емельян (канцелярист), Шуляковский Игнат (копиист), Тахтаев Тимофей (копиист), Катюнин Михаил (смотритель), Расторгуев Михаил (смотритель), Рательников Михаил (смотритель), Такасовский Петр (смотритель).
Служащие Никитинской таможни принадлежали к разным сословиям. Среди них были представители украинского и российского дворянства, купечества, мещанства и запорожского казачества. К моменту зачисления в штат Никитинской таможни двое служащих имели воинские звания. Любопытно, что состав служащих в 1777 году существенно отличался от предусмотренного в 1776-м. Так, вместо предусмотренных в штате трех смотрителей, на таможне служили четыре. Канцеляристов было двое вместо одного.
На мой взгляд, данные изменения были вызваны резким увеличением количества проходивших через таможню товаров, а также документов, которые приходилось оформлять и отправлять для отчетности в Комерц-коллегию, а также губернатору и генерал-губернатору. В связи с этим возникла потребность в
ещё одном смотрителе и канцеляристе. В то же время среди служащих Никитинской таможни в 1777 году не было переводчика, кассира, подканцеляриста и двух сторожей, хотя все эти должности были предусмотрены в штате. Все же не думаю, что от услуг переводчика решили отказаться.
По всей видимости, его обязанности по совместительству исполнял кто-то из служащих таможни, хорошо владевший иностранными языками. Служащими конной таможенной охраны руководил участник русско-турецкой войны 1768–1774 годов, отставной вахмистр Григорий Аврамов. Судя по сохранившимся документам, в 1776–1777 годах через Никитинскую таможню следовали греческие, ливанские товары, а также товары, которые вывозились из Российской империи по Днепру и Черному морю.
 Побывавшие в Никитино купцы отмечали, что таможенники действовали «споро и слаженно», не допускали волокиты и проволочек. Они были довольны их работой. До начала 1777 года служащие Никитинской таможни временно пользовались штемпелями таможенных учреждений Белорусской губернии. Вскоре для всех новых таможен изготовили специальный инвентарь. В его состав входили: железный станок с гербом Российской империи, железная палочка для этого станка, медный и галантерейный штемпели.
«Тяжелый воздух»
Ещё во времена Запорожской Сечи в окрестностях селения Никитино часто вспыхивали эпидемии опасных заболеваний. В документах XVIII века их нередко именовали «тяжелым воздухом», «горячкой» или «хорожкой». Для предотвращения распространения эпидемий в глубь страны в 1750 году на заставе разместили карантин. Каждого, кто прибывал из-за турецкой границы, обязывали провести десять дней в карантинном доме под присмотром врача. Если в течение этого срока не удавалось выявить признаков чумы либо другого заразного заболевания, то прибывшему позволяли продолжить свой путь.
В 1761 году в расположенный на Никитинской заставе карантин из Новосеченского ретраншемента, находившегося в районе современного села Покровское, был назначен врач Христофор Фигнер. В сопроводительном документе, выданном на Сечи, отмечалось: «Запорожские казаки и весь Кош честным его обходительством и искусством многодовольны». Распространению опасной заразы способствовала и жуткая антисанитария, которая была в Новой Сечи обычным явлением. Так, кошевой атаман Григорий Федорович (Лантух) в отправленном 21 февраля 1755 года императрице Елизавете письме жаловался на нехватку в Сечи питьевой воды, «отчего приключаются болезненные заразы и смерти безвременные».
Офицер Василий Абаза, пребывавший в составе своего полка в районе Новой Сечи, указывал на «тесноту и нечистоту города онаго». Расширение торговых связей с далекими странами вызвало новую волну эпидемий. Есть все основания предполагать, что знаменитая эпидемия «моровой язвы» (чумы), вспыхнувшая в Москве в 1770–1772 годах, распространилась именно с юга. Первым на неё обратил внимание сын сотника Черниговского полка Афанасий Шафонский, ставший в 1769 году старшим доктором Московского генерального госпиталя. По его настоянию, в лечебных учреждениях стали разделяться тяжело больные и выздоравливающие люди, что позволило резко снизить число повторных заболеваний. Накопленный в борьбе с эпидемией опыт Афанасий Шафонский изложил в изданном в 1775 году и получившем большую известность в Европе труде «Описание моровой язвы». В 1776 году на всех южных таможнях, в том числе и на Никитинской, был установлен карантинный режим.
Имеются сведения о том, что ещё до официального учреждения Никитинской таможни в селении Никитино постоянно пребывал доктор, который оказывал врачебную помощь как служащим переправы, так и местным жителям. В первоначально утвержденных 21 мая 1776 года штатах должность врача не была предусмотрена. Однако уже в июне того же года, надо полагать, в связи с ужесточением карантинного режима и упорядочением сети созданных на южных берегах таможен, такая должность была введена в штат. Вполне возможно, на данное решение в значительной степени повлияли и сообщения о новых случаях заболевания «опасной заразой» в Новороссийской и Азовской губерниях.
Как бы там ни было, с июня 1776 года на Никитинской таможне служил доктор Андрей Боршто. Кроме него, согласно внесенным в штат изменениям, при карантине должны были находиться «подлекарь, цирюльник и копиист». Однако сведений об этих людях, увы, обнаружить не удалось. Доктору полагалось весьма солидное по тем временам жалованье (118 рублей), однако и возложенная на него ответственность была немалой. Он должен был не только выявлять признаки опасных заболеваний у всех прибывших в страну из-за границы людей, но и своевременно оказывать больным квалифицированную медицинскую помощь, «дабы тяжелый воздух по империи далее не распространялся».
Стоит отметить, что императрица Екатерина II оказала большое содействие в борьбе с чумой и другими инфекционными заболеваниями в южных губерниях. Полицмейстеры, государственные чиновники, служащие застав и таможен получили распоряжение: в целях пресечения распространения эпидемий использовать все наличные силы и средства. По её личному указу лечение и содержание в карантинах осуществлялось «от казны», независимо от принадлежности заболевшего к тому или иному сословию. Неимущих и бедняков лечили за государственный счет. Ежегодно на содержание находившегося при Никитинской таможне карантина из государственной казны выделялась 1000 рублей. Эта сумма включала в себя расходы «на дрова для окуривания и топления печей, на дёготь, уксус, курительные порошки, лекарства, на починку самого карантину», а также прочие затраты «в рассуждении степных мест».
На пропитание больных и неимущих из казны расходовалось 50 рублей. Отдельно хочется поговорить и о лечении больных, находившихся при карантине Никитинской таможни. Дело в том, что до публикации работы Афанасия Шафонского о причинах возникновения многих эпидемий, как и об эффективных способах борьбы с ними, знали не так уж много. В связи с этим накопленный любым доктором опыт и выработанные им необходимые для успешного лечения меры могли оказаться на вес золота. И хотя к концу XVIII века уже существовали порошки и микстуры, но зачастую нужных медикаментов катастрофически не хватало. Наряду с ними Андрей Боршто и другие врачи нередко применяли настои и отвары, приготовленные из лекарственных растений. В ту пору они в изобилии встречались в Днепровских плавнях и на просторах Великого Луга. Большинство этих растений встречается на Никопольщине и сегодня.
В качестве обезвреживающего средства (для очищения воды от бактерий) использовали кору всех разновидностей ивы (чаще всего ивы козьей и ивы трехтычинковой). При лихорадке из коры этих растений готовили целебный отвар. Широко использовали и всем известную полынь горькую или настоящую, которая (как дезинфицирующее средство) оказывалась просто незаменимой при холере и других опасных заболеваниях. Помещенных в карантин людей нередко поили полынным чаем, который готовили следующим образом: одну ложку мелко нарезанной травы заваривали, как чай, в двух стаканах кипящей воды, настаивали в течение 20 минут, процеживали и давали пить больным по 1/4 стакана три раза в день. Выздоравливающих больных поили напитком, приготовленным из полыни и тысячелистника (для поднятия аппетита).
При лечении инфекционных заболеваний также применяли препараты из плодов водяного ореха, шишек и коры ольхи черной, травы чебреца, цветков ромашки, коровяка высокого, зверобоя и многих других растений. Благодаря принятым в портах и таможнях экстренным мерам, эпидемии чумы и прочих опасных заболеваний пошли на спад. В конце XVIII –первой половины XIX века они ещё не раз вспыхивали на Никопольщине и в Екатеринославской губернии, но уже не казались столь грозными. Был накоплен и весьма ценный опыт борьбы с ними.
Сергей ТОРОП
Статья предоставлена лучшей газетой Никополя — "Проспект Трубников". Подписывайтесь на газету в почтовых отделениях, а также приобретайте во всех местах продажи прессы.
. |
