|
С возрастом становишься сентиментальнее и все чаще и чаще окунаешься в детство.Послевоенная пора. Мы, мальчишки-дошколята, вприпрыжку мчимся в степь. Туда, где с аэростата прыгают десантники. От них нам нужны парашютные резинки (для рогаток), но, чтобы их получить, взрослые придумали для нас испытание. Только получив пару увесистых шлепков солдатской ложкой по ягодицам, ты становился обладателем заветной мечты… Но все же походы на речку Лапинку были намного ярче, особенно в те дни, когда удавалось переправиться в плавни на пароме. Переправа стоила денег, а откуда они у мальчишки?
Однако иногда паромщик пускал нас на свой «крейсер», но с уговором, что будем «колотить». И мы старались изо всех сил. Деревянными колотушками цеплялись за проволоку, протянутую с одного на другой берег, и тянули их на себя. Перебравшись на другую сторону реки, мы гурьбой неслись на мелкие, пересохшие озерца. Там, сняв свои майки и используя их как бредень, начинали ловить рыбу. Ее было много и разной. Вялая от жары рыба была малоподвижна, и поймать ее не составляло особого труда. Нанизав добычу на куканы из лозы, мы прятали свои трофеи в тень и накрывали мокрой травой, как самые настоящие рыбаки.
Наловив достаточно рыбы и вдоволь накупавшись, мы садились под огромной вербой подкрепиться. Обычно из дому каждый брал краюху хлеба и щепотку соли, завернутую в тряпочку, а остальное нам «давали» плавни. Здесь была масса огородов, грядки которых пестрели, как сейчас ряды в супермаркетах, разного вида овощами. Бери, что хочешь. Но нас интересовали только помидоры и огурцы. Их было так много, что десятка никто бы и не заметил. Да и люди были добрые, никто не ругал за это.
После обеда нас ждала кружка холодной, кристально чистой родниковой воды. Родник был сооружен тут же. Кто-то заботливо оплел его лозой, кто-то бескорыстно оставил здесь алюминиевую кружку – пей, добрый человек, наслаждайся (не раз потом мне снился этот родничок под вербой).
Ближе к вечеру наши пятки мелькали в направлении переправы. Нужно было успеть доставить домой свою добычу. На палубе народа – не протолкнуться, кто возвращался с дачи, кто с покоса…Мы, естественно, с рыбалки! И всегда оказывались в центре внимания. Взрослые, желая нас похвалить, «удивлялись» улову, интересовались, на что ловили, где… Нам это льстило и, по-деловому, мы объясняли «незнайкам» все тонкости рыбного дела…
Уха из …
конского волоса
Переезды на другой берег случались редко. Поэтому чаще всего приходилось рыбачить на правом берегу реки Лапинки, от ул. Мельничной до водонасосной (нынешний район 1-го квартала). В этих местах «промысловой» рыбой был ерш и его более продолговатый, но такой же колючий, собрат: ерш-носарь.
Ловили их «кармаками». Чтобы изготовить такое приспособление, нам, мальцам, нужно было проявить максимум умения ладить с людьми. Перво-наперво надо было выпросить у матери самые толстые нитки (лучше, конечно, бамбуковые – по крепости им нет равных). Далее приступали к поиску конского волоса для изготовления поводков. Недалеко от нас на территории бывшего профилактория ЮТЗ, находилась конюшня, а в ней чуть более десятка разномастных лошадей. Вот туда-то и отправлялись наши делегации. Мы хором просили у конюха выдернуть у лошадей с хвоста волосину, желательно белую. Иногда он отмахивался, но чаще шел навстречу юным рыбакам.
Самая дорогая часть снасти – крючок. Тут уж ничего не попишешь, его надо было покупать на базаре за деньги и поэтому к крючкам мы относились особенно бережно… Считалось, что для хорошей ловли нужно иметь два кармака. Пока один в воде, на другой нанизываешь червя. Но ершей было так много, что мы просто не успевали нанизывать наживку. Клев был таким, что не нужно было и подсекать за нитку. В червях, даже при таком бешеном ритме, недостатка не ощущалось никогда. Их копали тут же, возле небольшого озерца и называли «краснюками плавневыми» или «бегунцами», так как они быстро убегали из наших коробок. (Только потом по совету одного старого рыбака мы смастерили холщевые мешочки – черви хранились в них долго и надежно).
Апофеоз дня – возвращение рыбаков домой. И восклицание мамы «ну куда столько, попробуй ее всю почистить!» нисколько не остужало рыбацкого азарта. А уха была самой наивысшей наградой за все наши мытарства…
Еще одно занятие, которое приносило нам неимоверное удовольствие, это копаться в земле в поисках «артефактов». Как-то на окраине парка ближе к улице Антипова мы нашли немецкий медный крест 1938 года и рукоятку от палаша. Представьте себе нашу радость! Но, немного посовещавшись, мы отнесли свои находки в краеведческий музей, самое для нас уважаемое учреждение. И самое труднодоступное. Ведь чтобы попасть туда, нам приходилось собирать пустые бутылки и на вырученные деньги брать билет…
За медом
на «Студебеккере»
Была у моего отца, Алексея Ивановича, пасека в плавнях. Небольшая, четыре улья. А еще трофейный ДКВ! Переправившись через реку на пароме, мы мчались на мотоцикле через все плавни, и эта мелькающая картина сливалась в удивительное и завораживающее полотно. Вдоль дороги стояли в три обхвата вербы, осокори, а сквозь заросли осоки и камыша виднелись маленькие озера, где в окружении уток, стояли цапли и высматривали добычу. А в воздухе витал медовый запах разнотравья и ему вторил едва уловимый аромат лилий на озерах… Под жужжащую пчелиную музыку отец делал основательный осмотр ульев, устранял неполадки, а я смотрел.
Затем наступало время ловли рыбы «плетухой», корзиной из лозы, у которой не было дна.
Папа заходил на середину мелкого озера и начинал молотить по воде руками. Испуганная рыба тут же устремлялась к берегам, чтобы укрыться в траве и вот тут не зевай. Место, где замечаешь малейшее шевеление травы надо моментально накрывать плетухой! Чего только не вынималось потом из этой корзины: и щука, и карась, и шаран (молодой карп)... Попадались и ужи, что доставляло много хлопот. Змей было много и попробуй угадай, кто тебе попался…
Иногда мы оставались на ночь. Отец брал у сторожа ружье, и мы шли на «вечерний лет» пернатой дичи. Перед закатом солнца птицы перелетали с озера на озеро, и в это время можно было подстрелить пару потерявших бдительность уток или дикую курочку.
…Однажды отец так увлекся охотой, что мы опоздали к переправе. Никакие наши крики не имели отклика с противоположного берега. В те времена опоздание на работу строго каралось, а папе утром нужно было выйти в смену. У воды мы увидели большую деревянную лодку, но она была на цепи с замком. Наши попытки открыть замок не увенчались успехом. Положение было тупиковое. Тогда отец приказал мне отойти подальше и ружейным выстрелом сбил замок. Погрузив мотоцикл, мы забрались вслед за ним в лодку и, используя свои руки как весла, добрались до противоположного берега.
Курень паромщика был закрыт, а сам он, видимо, отправился в город ночевать. Оттащив лодку от берега на такое расстояние, чтоб ее не смыло водой, мы направились домой, и отец еще долго сокрушался о своем поведении.
На следующий день он купил новый замок и после работы отвез его паромщику с извинениями. Тот понял ситуацию и они стали друзьями. Вот какие были в то время люди, открытые, бесхитростные и честные…
Особая пора в жизни пчеловодов – выкачка меда! Для этого ритуала они арендовали старенький «Студебеккер», в который общими усилиями загружали медогонки, бидоны, снедь. И с субботы на воскресение целыми семьями, с женами и детьми, отправлялись на пасеку. Приехав на место под вечер, расстилали на траве огромное брезентовое полотно и заполняли импровизированный стол самыми различными яствами. Коллективная трапеза это, конечно же, алкоголь (но в меру, ведь утром работать, да и жара), разговоры о войне, работе, рыбалке…Мы, детвора, с аппетитом поглощали родительские рассказы и всякие вкусности, привезенные из дому. Когда темнело – включался ближний свет машины и в тусклом свете фар мы разбредались на сеновал, а взрослые еще балагурили и пели песни. От всего этого было так хорошо, что мы буквально моментально засыпали, и не было никого на свете счастливее нас.
С первыми лучами солнца взрослые приступали к своим делам, мы же отправлялись изучать окрестности. Недаром запорожцы назвали наши плавни Великим Лугом – красота невероятная: вокруг большое количество рек, ручейков, проток, озер. Идешь вдоль берега, а из воды на тебя устремлены несколько пар глаз. Это щуки, спрятавшись под кувшинки, наблюдают за всем происходящим…
И вот теперь, вспоминая наше золотое детство, задаешься вопросом: где все это? Вместо Великого Луга – безликая лужа, вместо простой солдатской кружки у родника пустые пластиковые бутылки, шприцы… И рыбы той уже никогда не попробуешь. Приносишь, бывало, домой бычков, кошка понюхает их и отвернется…
Остался только паром со старым паромщиком, который хотя бы во сне, переправит тебя на берег далекого детства. На берег, где остался навсегда и вкус помидор, и отцовские наставленья, и незабываемый запах плавней.
Эдуард ЕВДОХИН.
Статья предоставлена лучшей газетой Никополя — "Проспект Трубников". Подписывайтесь на газету в почтовых отделениях, а также приобретайте по вторникам и четвергам во всех местах продажи прессы.
|
