НТМ - Новини Твого Мiста

Может, осколки их были острее...

Может, к ним пули летели быстрее…

Тех, что погибли, считаю храбрее.

Береги детей и себя, война будет тяжелой

Скоро опять будем отмечать горький и одновременно радостный праздник – День Победы. Отец погиб на фронте – горько. Наши отстояли Родину и вернулись в село – радостно. Вот с тех пор я и перебираю в памяти эпизоды своего военного детства

До войны Нижний Рогачик Херсонской области был большим, утопающим в зелени селом. На его территории располагалось четыре колхоза и машинотракторная станция. Дома скрывались в тени садов, а вдоль улиц разносился аромат сирени и пчелы кружили над цветущей акацией. Вот только радио в то время было лишь у председателя колхоза, поэтому война для меня началась с крика председательского одиннадцатилетнего сына, бежавшего по пыльной дороге: «Немцы напали! Война! Война!».

Конечно, мы, мальчишки, не пропускали ни одного митинга, ни одних проводов на фронт. Помню, как отец положил торбу на бричку, взял на руки четырехлетнюю сестренку и мы пошли за село провожать его на фронт. На прощание он сказал маме: «Береги детей и себя, война будет тяжелой».

Запомнилось чувство горечи во время отступления нашей армии. Мы выносили солдатам в побелевших от соленого пота гимнастерках воду, компот, молоко, чтобы они могли на ходу попить. А немцы уже были на правом берегу Днепра, напротив нашего села.

И вот на брошенных колхозных баштанах поспели арбузы. В перерывах между артобстрелами с того берега Днепра, перейти который немцы никак не решались, ребята брали сумки, грузили в возики и тащили домой арбузы. После того, как двоюродный брат Павлик назвал меня боягузом, и я решился пойти с ними на баштан. Мы не знали, что на соседнем кукурузном поле спрятались наши артиллеристы. Только погрузили мешки с арбузами на возики, слышим: «Прицел такой-то… Пли!». Мы обрадовались, что наши дают прикурить немцам. Но когда вместо кукурузного поля с другой стороны снаряды полетели на баштан, испугались. Немцы приняли возик за пушку и его задело осколком. Мы чудом остались живы, еще и от мамы досталось.

Как только немцы вошли в село, живность из сараев быстро улетучилась. Они обобрали каждый двор. А тех, кто прятал съестное, расстреливали. Они так были уверены, что пришли навсегда, что заставляли нас изучать немецкий язык. Нашлись и учителя, которые розгами наказывали нас за непослушание. Такой «науки» отведал и я.

Однажды пришла знакомая мамы и со слезами попросила: «Мой сын ушел в плавни к партизанам, а твой Витька еще маленький, его не заподозрят – пусть отнесет им еду». Собрали женщины торбу и строго-настрого наказали кричать по дороге: «Маруся! Маруся!», как будто я ищу заблудившуюся корову. Шел я балками, подальше от дороги и облава на конях не обратила на меня внимания. Так с «Марусей» и дошел до условного места.

Матери было 30 лет, и ее часто забирали на строительство моста через Днепр, быки от которого в районе речпорта видны до сих пор. Но однажды ее забрали в лагерь для отправки в Германию. Соседи посоветовали нам идти к забору лагеря и погромче плакать. В надежде, что нашу маму отпустят, мы с сестренкой так и сделали. Но она и сама сообразила, как убежать от захватчиков. Попросилась в туалет и по бурьянам по-пластунски уползла к знакомым, у которых скрывалась несколько дней. Только сейчас я могу представить, что чувствовала молодая женщина с детьми в ту лихую годину. Нелегкая ноша выпала на женские плечи: детей накормить и спасти, самой не погибнуть, на армию работать, на Победу.

Братская могила воинов, погибших при освобождении села, и памятный знак погибшим односельчанам в Нижнем Рогачике

Помню вечеринку, на которой один хвастун обратился к матери: «Дурак твой Петр. Мог бы сейчас с тобой быть. Я сумел увернуться от армии, указательный палец себе прострелил самопалом». На это мама ответила: «Война еще не закончилась, посмотрим, кто в дураках окажется».

Но отец не вернулся. Мать еще долго посылала меня на дорогу встречать возвращавшихся с войны солдат и спрашивать, не встречал ли кто отца. На всю жизнь запомнились мне рассказы солдат, послушать которых вечерами собиралось все село.

Трижды был в Подольске в архиве Вооруженных Сил, хотел найти сведения об отце. И сейчас бы поехал за тридевять земель, если бы знал, где он похоронен.

Как же мы были счастливы, когда в село зашли наши! Мальчишки буквально по следам ходили за солдатами и во многом им подражали, копировали манеру говорить, хотели подержать оружие, примеряли обмундирование.

А еще в памяти застрял момент, когда с войны привезли контуженого маминого брата Григория Великого. Дядя почти не говорил и ничего не слышал. Перед приступом его привязывали к кровати, а он вырывался и кричал: «Подавайте снаряды, не дадим врагу прорваться!». Он был командиром орудия.

Горько было хоронить погибших. Мальчишки помогали копать братские могилы: их было две, до 15 метров в длину каждая. Тела укладывали плотно друг к другу. Сейчас у подножия памятника погибшим почти всегда лежат живые цветы.

Свои воспоминания хочется закончить стихотворением Андрея Дементьева «Письмо отца».

Я читаю письмо, что уже пожелтело с годами.

На конверте в углу номер почты стоит полевой.

Это в сорок втором мой отец написал моей маме

Перед тем, как идти в свой последний, решительный бой.

Дорогая моя, на переднем у нас передышка.

Спят в окопах друзья, тишина на крутом берегу…

Дорогая моя, поцелуй ты покрепче сынишку.

Знай, что вас от беды я всегда берегу.

Я читаю письмо. И как будто всё ближе и ближе

Тот тревожный рассвет и биенье солдатских сердец.

Я читаю письмо. И сквозь годы отчётливо слышу

Я сейчас те слова, что сказал перед боем отец.

Я читаю письмо. А за окнами солнце смеётся,

Начинается день. И сердца продолжают любить.

Я читаю письмо. И уверен, что если придётся,

Всё, что сделал отец, я сумею всегда повторить.

Виктор САВЕНКО,

участник Великой Отечественной войны

ветеран Южнотрубного завода.

Статья предоставлена лучшей газетой Никополя — "Проспект Трубников". Подписывайтесь на газету в специальном разделе нашего портала -"ПОДПИСКА", а также во всех почтовых отделениях. Свежий номер "Проспекта" Вы сможете приобрести в точках продажи прессы.